Я хочу рассказать вам очень печальную историю. Вам может показаться она глупой, но для моих друзей она стала настоящей трагедией. Ведь два влюблённых человека не смогли быть всю жизнь вместе из-за каких-то неинтересных, даже физиологичных проблем.

Когда я узнала об этом, мне захотелось всем повторять: «Люди! Бросайте курить и займитесь спортом! Подумайте о своём здоровье, ведь от него может зависеть и ваша жизнь, и ваше счастье, и ваша любовь».

У меня есть одна подруга, которая как божий одуванчик, очень хорошая, милая и скромная, но при этом слишком хрупкая, болезненная. У неё на всё подряд аллергия, и от одного только запаха сигарет её лицо превращается в красный помидор.

Года три назад я решила устроить большой праздник на свой День рождения. Назвала кучу гостей, причём из разных компаний. Конечно, убрала из меню всё самое гиппоаллергенное и строго запретила курить в помещении.

День рождения прошёл на ура. Все мои друзья перезнакомились друг с другом, мы играли в различные весёлые игры, шутили и бесились. Даже танцы устроили, которые сразу выявили одну новообразовавшуюся парочку. Моя подруга детства Лиля и довольно близкий друг Витя явно испытывали симпатию друг к другу. Под конец вечера они вообще забыли про общее веселье и только сидели вдвоём в уголочке и о чём-то всё говорили, говорили.

Потом Лиля мне рассказывала, что после праздника они ещё долго переписывались через интернет, смски и перезванивались по телефону. Они узнавали друг друга и влюблялись всё сильнее. Встречаться часто не получалось, так как у Лили как раз начинался сложный предэкзаменационный период. Поэтому виделись они всего пару раз в неделю и только на часик-другой.

Даже этого времени им хватило, чтобы понять, что их души созданы друг для друга. Они могли болтать о чём-то друг с другом часами, и весь мир им был не нужен. А когда встречались, могли просто сидеть в обнимку и молчать. Они оба увлекались философией и были просто добрыми и милыми человечками. Казалось бы, чего ещё искать? Можно всю жизнь вместе прожить и быть счастливыми.

Но только одна преграда мешала им быть вместе подольше. Витя курил лет с 12 и не мог бросить эту привычку. Лиля же просто физиологически не переносила никотин. Она даже не могла с ним целоваться, а он не мог не курить больше часу. Так и переходили их встречи больше в удалённую переписку.

А ведь могли быть счастливыми. Но не стали. Она из-за слабого здоровья, а он из-за слабой воли.

Во время Великой Отечественной войны велась активная разработка скорострельных авиационных пулеметов нового типа. Командование хотело заменить применявшийся в то время пулемет ШКАС (Шпитального-Комарицкого авиационный скорострельный), чтобы еще эффективнее истреблять фашистскую сволочь в небе.

Одной из моделей, проходивших испытания на полигоне, был пулемет, сконструированный товарищем по фамилии Соколов. Скорострельность этой адской машины была настолько высока, что одной очередью можно было резать столбы, как сливочное масло автогеном. Однако впоследствии в серийное производство он не был запущен, потому что такая скорость стрельбы приводила к очень быстрому износу пулемета.

Сам конструктор тоже приехал на полигон, чтобы посмотреть, насколько успешно его металлическое чадо проходит сравнительные испытания. Между делом он разговорился с оружейными техниками, среди которых было немало отличных стрелков из пулемета. И вот Соколов решил раззадорить пулеметчиков.

- А может кто-нибудь из вас потушить выстрелом из пулемета свечу, ну скажем с 50 метров? – спрашивает он у бравых ребят.

Молодые и озорные парни заинтересовались этой идеей: быстренько раздобыли несколько свечей и установили их на полигоне. Однако сразу же обозначилась каверза: ветер тушил свечу еще до того, как стрелок добегал до пулемета.

После нескольких минут тщетных мытарств, военные обратили внимание на стоявший неподалеку сарайчик. В этом помещеньице и было решено установить свечу. Дверь открыли, отмерили положенные 50 метров от цели. Каждый раз пулемет, естественно, заряжали только одним патроном. Однако даже без воздействия ветра задача все равно оказалась практически невыполнимой.

Большинство соревнующихся промазали, и лишь несколько «ворошиловских стрелков» смогли перебить свечу, однако было решено, что этот результат засчитывать не годится – ведь свечу нужно было только потушить, а не портить казенное имущество. В итоге с криками «Дайте я, у меня наверняка получится!!!» попробовали все желающие.

После того, как желаемого результата никто не смог достичь и все решили, что потушить свечу можно лишь по счастливой случайности, конструктор сказал: «Ладно, давайте я попробую». Поскольку обыкновенно конструкторы оружия сами стреляют неважно, его слова вызвали лишь снисходительные улыбки окружающих. Однако обижать хорошего человека не стали – дали и ему пальнуть. Соколов долго и напряженно целился, а его выстрел заставил свечу погаснуть. Особенно недоверчивые сбегали к свече и убедились, что та не повреждена выстрелом. В воздухе резко запахло уважением к меткому конструктору.

А когда делегация уже направлялась к машине, водитель, который привез Соколова на полигон, тихо спросил у конструктора: - Я видел, что вы зарядили пулемет патроном, который вынули из кармана. Это что, специальный, целевой какой-нибудь?
Соколов загадочно усмехнулся.
- Да нет, патрон обычный, только в пуле наискосок отверстие просверлено. При полете такие завихрения создает - костер потушить можно, не то что свечу, - раскрыл секрет своей феноменальной меткости конструктор.
- А что ж вы так долго целились? – непонимающе спросил шофер.
- Понимаете, боялся в дверь сaрая не попасть,- скромно ответил ему Соколов.

Тридевятое царство — «иная, далекая, чужая, волшебная» земля (страна).

Выражение «Тридевятое царство, тридесятое государство» очень часто встречается в русских народных сказках как синоним выражения «очень далеко». Происхождение выражения связано с тем, что в древней Руси словом «земля» называли, в частности, территорию, подчиненную одному правителю (например, Ростово-Суздальская земля — территория, подчиненная князьям, жившим в городах Ростове и Суздале). Таким образом, герой, который отправляется «за тридевять земель», должен в своих странствиях пересечь соответствующее количество достаточно больших территорий и находящихся между ними государственных границ.

Естественным фоном для действия русских мифов служило привычное место обитания (поле, лес). В качестве противопоставления предусматривалась «Иная», чужая, странная земля: Тридевятое царство, Тридесятое государство… Изначально это были степи, пустыни, а также часто леса и непроходимые болота и другие сказочные препятствия (к примеру, реки с огнём) и т. п.

Само происхождение термина следующее: в старину считали по тройкам, отсюда тридевять (три раза по девять) — двадцать семь, тридесять — тридцать.

З.Ы. Под определение "Тридевятое царство" также подходит Плутон.

Замки из песка были всегда символом чего-то непрочного и недолговечного. Еще бы, ведь даже маленькому ребенку, делающему пасочки на берегу моря, понятно, что первая же большая волна заберет все его творчество навсегда. Может быть именно поэтому мы так любим песочную скульптуру, ведь она напоминает нам о недолговечности нашей жизни. Хотя есть и другое, менее мрачное толкование человеческой любви к песку. Песочную скульптуру легко разрушить, а как известно человек получает удовольствие не только от процесса творения, но и от процесса разрушения. Ведь что может быть приятнее, чем самоличное разрушение результатов собственного кропотливого труда?

Любители так называемых «детективов» Донцовой в простоте душевной думают, что труднее и почётнее всего раскрыть убийство. Разочарую их: квартирные кражи – этот бич современных мегаполисов раскрыть гораздо труднее. Уходите вы на работу или уезжаете на дачу в выходные, а по возвращении с ужасом убеждаетесь, что входная дверь выбита, и всё, что нажито непосильным трудом, исчезло в неизвестном направлении. Вы бросаетесь в орган внутренних дел, в возмущении прося покарать коварных злодеев, покусившихся на ваше имущество, а представитель этого самого органа разводит руками: и рад бы, но, сами видите, какой вал… Так есть сейчас, после «удачного» ребрендинга милиции в полицию, так было и тогда, в «лихие девяностые», с той разницей, что современные органы окончательно коммерциализировались, безжалостно выкинув часто поддатых и не всегда свежевыбритых профессионалов, заменив на «безупречно чистых», которые и лизнут с готовностью, и денюшку «в клювике» принесут, и обеспечат раскрываемость подсунутыми маргиналу «корабликом» или парой патронов.
Впрочем, речь не об этом, а обо всё тех же квартирных кражах. Опытный «домушник» долго готовится к краже, проводит разведку, выясняет ритм жизни хозяев, достаток и прочее.
Совершив кражу, вор оставляет минимум следов, быстро сбывает вещи – и всё!
Если и вычислишь такого оперативным путём – вину доказать будет очень нелегко! «Какие будут ваши доказательства?!»
Вот об одной давней квартирной краже я и хочу поведать. Раскрытой, прошу заметить, но с печальными последствиями.
* * *

Заявительницей была женщина с увядшим лицом и грустными глазами. Придя с работы, она обнаружила пропажу импортного магнитофона, сотни аудиокассет, и ящика водки. Улыбаетесь? А тогда, в начале девяностых, водка была не столько напитком, сколько «народной валютой» на фоне стремительно обесценивающихся «фантиков», водкой можно было оплатить смену бачка в туалете, машину песка на дачу, да что там говорить!
И заявительница, и квартира показались мне знакомыми… Когда же я узнал её фамилию, всё встало на свои места. Ровно год назад мы посадили её сына. Сын был плодом интернациональной дружбы заявительницы и горячего аборигена одной из африканских стран, который, как говорится, «посеял своё зерно» на бескрайних просторах суровой северной страны, и благополучно сдристнул в тень банановых пальм и жаркие объятия грудастых темнокожих красоток. Сынок же, шоколадный младенец, очень быстро вырос в юного оболтуса, и как-то, употребив изрядное количество водки (не иначе, как из маминых запасов), сотворил татьбу, то бишь разбой, нападая на офигевающих граждан с топором. Паренёк только не учёл того, что Москва – это отнюдь не Нью-Йорк, а юг столицы – совсем не Гарлем, и его совсем неаутентичная для средней полосы России африканская внешность не будет забыта «терпилами».
Словом, загремел паренёк лет на семь.
* * *

Криминалист Олег, которому пришлось намного хуже меня (поскольку я тащил только папку с бланками, а он – целый чемодан с фотоаппаратом и прочими чудесами криминалистической техники, причём на так называемый «выезд» мы отправились на «топтобусе», то есть своим ходом, поскольку у дежурного «козла» лимит бензина был исчерпан на столетие вперёд).
Когда по прибытии на место происшествия он достал фотоаппарат, то, глянув на него, изменился в лице, и прошептал мне на ухо:
- Бля.. У меня плёнка кончилась!
Это была святая правда. Плёнка, выделяемая ему для фотографирования, быстро кончалась, да и процентов на пятьдесят была засвечена, поскольку снабжение было «возьми, убоже, что нам не гоже».
- Сверкай вспышкой! – так же шёпотом посоветовал я ему.
Он бодро щёлкал вспышкой, я строчил протокол осмотра того бардака, в какой превратилась квартира, не забыв и упомянуть кучку кала, гордо возвышавшуюся в центре комнаты, потому что следователя вытащить на осмотр было практически невозможно.
Олег нашёл кое-какие отпечатки, перенёс их на дактоплёнку, зафиксировал, что дверной замок не был выбит, а открыт ключом.
Итак, кража. Словом, всё, как обычно. На языке московских сыщиков это называется «висяк», на сленге питерских коллег – «глухарь». Нераскрытое преступление. Хорошо. У меня на территории. Просто замечательно! Два выговора на кармане, премия не светит при любом раскладе – по исключительно достоверным слухам наш ушлый генерал вбухал свои средства (а заодно и наши) в приснопамятную пирамиду «Властилины», а когда она накрылась женским половым органом – «отбил» свои денюшки, а нам показал известную комбинацию из трёх пальцев.
* * *

- Ну, какие перспективы у кражонки? – поинтересовался мой шеф, зам по криминалке, встретив нас на подходе к кабинету.
- Хуй знает.. – уклончиво ответил я. Отворил дверь в кабинет, сел за стол, и открыл ноутбук.
«Враки!» - скажет читатель. – «Какие в начале девяностых ноутбуки!». Ну да, ну да… Когда одна пишущая машинка на весь розыск… Но, век воли не видать – не соврал! Открыл пухлый блокнот синего цвета, на котором серебристыми буквами было вытиснено «Notebook». «Поминальник», как его называют опера. Правило: с каким бы человеком не встретился, не пообщался – запиши! Есть информация, совсем тебе не нужная – запиши! Мало ли, пригодится!
Пригодилось…
Полистал, нашёл нужную запись, прочёл, поругиваясь на собственные каракули: «Боконоуй Ашиль, 78 г.р., проживает: М., ул. …ская, 14-21. Пр. (Приятели?) Барсуков Вячеслав 78 г.р. (.. ская, 14-14), Хромов Валентин (..ская, 12-2)».
Протопал в кабинет к «детскому оперу» - сыщику, не закреплённому за конкретной «землёй», линией работы которого является раскрытие преступлений, совершённых несовершеннолетними.
- Игорь, тут кража у меня на территории, на двух твоих хлопцев грешу! – я огласил их данные.
Игорь достал свой «поминальник», полистал:
- А, эти говнюки! Ну, что, оба «нюхачи», клей «Момент» для балдёжа в пакет пускают. Замечались в краже зеркал заднего вида с машин, но соскочили. А что, есть перспективы?
- Да пока не знаю, честно говоря…
- Водку будешь? – задал Игорь совершенно отвлечённый от текущего момента вопрос.
- Не-не-не, потом!
* * *

С моим младшим опером Владом зашли в заплёванный, облезлый подъезд, пахнущий пылью, затхлым запахом прокуренных помещении и мочой. Поднялись на нужный этаж. Из квартиры господина Барсукова доносится какая-то африканская музыка. Ну, судя по всему, всё в цвет. Дверь не закрыта, и мы беспрепятственно (простите, прокуроры!) осуществляем незаконное проникновение в жилое помещение. Точно! Два «короеда» сидят в вальяжных позах и тащатся от забойных африканских ритмов, доносящихся из того самого, украденного магнитофона марки «Филипс». Судя по количеству пустых бутылок, спиртное потерпевшей возвращать будет нечем…
В общем, действие второе, те же, и менты…
После того, как мы вошли, одно из тел глянуло мутным глазом на нас, и протянуло полный стакан водки слегка опешившему Владу.
- Ну, махни, что ли…
Влад машинально употребил жидкость.
- Ты не охуел? – прошипел я в его адрес. – Мы что, жрать сюда пришли? – и, уже громко: - Баста, карапузики, кончилися танцы! Милиция! Вещички-то у Атариной спиздошили?
Ответом было непонимающее мычание и тупые, пьяные взгляды.
* * *

Через полчаса, оформив протокол осмотра и изъятия, я, подбадривая дружескими подсрачниками двух скованных наручниками архаровцев, и Влад, сгибаясь под тяжестью сумки с изъятым барахлом, вышли из подъезда.
Навстречу нам шёл какой-то паренёк чуть постарше, довольно рослый для своих лет. Увидев его, Славик пьяно заорал:
-О, Сань, а нас менты повязали! – и тряхнул рукой в наручнике.
Побыв доли секунды в ступоре, Саша резко развернулся, и бросился бежать. Рявкнув Владу: «Стереги!» я посайгачил за ним. Саша бежал быстрее лани, шмыгая между дворов, но расстояние между нами заметно сокращалось. Наконец Саня рванул через проезжую часть, я за ним, и тут…
Нога моя поехала на льду, коварно скрытому под кашей из воды и мокрого снега, мелькнули стены домов, грязный асфальт…
Пасмурное небо вдруг осветилось вспышкой ядерного взрыва и стало темно. Когда я открыл глаза, то увидел, как будто в замедленном кино приближается малиновая девятка. Когда до меня оставалось сосем чуть-чуть, завизжали тормоза, машину понесло юзом, и она остановилась. Из машины вышел очень злой водитель в малиновом пиджаке и с монтировкой в руке, с явным намерением меня отметелить, но увидев торчащую из-под расстёгнутой куртки рукоятку пистолета Макарова в оперативной кобуре, почему-то передумал, проворчал что-то сквозь зубы, сел обратно в машину и дал по газам.
Встав, я огляделся. Саша, пиздёныш, уже смылся, мне ничего не оставалось делать, как вытереть от грязной воды лицо, и оглядеть свой превратившийся в половую тряпку прикид. Я вернулся к Владу, стоявшему на месте, на его немой вопрос угрюмо буркнул: «Ушёл, гадёныш!», свирепо глянув, пресекая его подколки по поводу плачевного состояния моего туалета.
* * *

Притащив в родную «контору» двух «сиамских близнецов», мы провели одного из них, Славика, к «детскому оперу» Игорю. Игорёк, как только слава зашёл, кааааааааааак… предложил ему присесть на стул. Нет, не врезал ему, честно! Зачем? Дуплить насильников и убийц – это да! А щенка, воришку…
Впрочем, ладно. Пошёл отмываться. Взглянул на себя в зеркало в туалете, и стало нехорошо. Оттуда на меня взирал БОМЖ, всклокоченный, с грязный фейсом. В довершение всего на щеке были четыре кровавые полосочки от соприкосновения с неровностями асфальта, подозрительно похожие на те, которые оставляют ревнивые женщины своим маникюром. Повздыхал, умылся, вытер грязь с джинсов и куртки, отметив, что ещё на одну дырку на кожанке стало больше.
Заглянул в комнату участковых, достал из мусорной корзины объяснение какого-то гражданина Алекперова Алекпера Алекпер-оглы. Прихватил с собой, вернулся в кабинет Игоря.
- Вот скажи, Славик, куда ты попал?
- Ну, в милицию…
- А точнее?
Молчание.
- Тогда я тебе подскажу. Попал ты, отрок, в уголовный розыск, усёк? А отсюда только два пути: на свободу с чистой совестью, или в тюрьму. Поэл?
Молчание.
- Ну, хватит дурака-то включать! Смотри, какой расклад: соседи вас видели, когда вы у двери своего корешка Ашиля крутились. Это во-первых. Во-вторых, вещички-то из квартиры его у тебя нашли! Ну, и в-третьих «пальчики». Ох, и наследили вы там! И любой суд примет это, как доказательства. Так-то, бамбино!
Снова тупое молчание.
- А твой друг, - начал я арию коварного Яго – поумнее оказался, вот его «чистуха», - я взмахнул в воздухе объяснением гражданина Алекперова А.А.-о.
- Вот сука! – не выдержал Славик. – Дайте бумагу, я всё напишу!
Игорь молча выдал ему лист бумаги, и Славик неровным почерком стал письменно изливать душу.
Обманывать, конечно, нехорошо. И приём этот старый, именуемый «взять на понт», у матёрых уголовников, конечно, говоря их языком, «не канает», приходится придумывать что-то небанальное, но тут просто малолетка…
- Да, ка кто с вами третий-то воровать ходил? – как бы между прочим поинтересовался я.
- Саша.. Ильин.. - брякнул Славик, и осёкся. В его глазах мелькнул ужас. Видно, боится он этого Сашу, очень! – Я вам ничего не скажу!
- Вот ты какой, однако! Я-то думал, что Вячеслав – крутой парень, живой кобре в рот может дать, а он-то, оказывается, слабак…Ладно, разберёмся! Подписал? – Славик кивнул. – Ну, родное сердце, ходи ножками!
Славик ходил ножками. Я проводил его до камеры, и снова поднялся на второй этаж, в розыск.
- Быстро все на совещание! – топорща роскошные усы, погонял оперов зам. по криминальной милиции Шайкин. – Быстро, быстро!
-Иваныч, - взмолился я. – Мне ж надо третьего фигуранта по краже задержать!
-Потом, - отмахнулся Иваныч. – Скажу в дежурке – группа немедленного реагирования ночью задержит. Ну, топай в зал, быстро, блядь! Шеф будет о повышении раскрываемости говорить! Хуёвая она у нас!
- Так мы ж сегодня кражу раскрыли! – робко встрял в нашу милую беседу Влад.
- Эту кражу Игорь раскрыл, уже и «аэску» (агентурное сообщение) написал, ему по его линии несовершеннолетних «палки» нужны, так что вам хуй на воротник! – рявкнул Шайкин. – И без разговоров!
* * *

Совещание ничем не отличалось от других. Было откровенно скучно. Начальник отдела Шепелев, прозванный Полиповым из-за реального сходства с отрицательным персонажем культового сериала советских времён «Вечный зов», метал громы и молнии в адрес нерадивых оперов, грозился срезать премию, которую мы не видели даже в самых радужных снах, угрожал совершить содомский грех со всем личным составом, и на сладкое закончил объявлением о том, что в городе проводится мероприятие под названием… Впрочем, название мы тут же забыли, ибо, не дав опомнится, он обозначил нам напарников и территорию патрулирования. Мне достался «мой» участковый Витька Кузьмин, с которым подняли уже не одно дело.
На душе скребли кошки… Ирику, моей доче, которую видел только урывками, в последнее время нездоровилось – температурила, вокруг губ был явственно виден синюшный треугольник, а участковая врачиха успокаивала: «Не бойтесь, это всего лишь ОРВИ!»…
Вдохновлённые руководящими пиздюлями, мы вышли на территорию. Не успев дойти до опой.. ой, простите, опорного пункта, захрипела рация:
- «Двести четвёртый», «Калуга-восемь» на связь!
- На связи «двести четвёртый»! – бодро сообщил рации Витька.
- Перезвони в «ноль-пять»!
- Принял… Ну, началось! – это уже ко мне.
Опорный пункт встретил теплом и уютом. Витька набрал номер «дежурки», выслушал информацию, записал, и кивнул мне:
- Пошли! Тут, по ходу, «жмурик» образовался, техник-смотритель сообщила, что дедок один больше года квартплату не платит, и за электричество тоже..
Выходить из тёплого помещения в промозглую раннюю весну не хотелось, да что уж…
* * *

Возле квартиры, куда мы должны были проникнуть, уже стояла дородная женщина – техник смотритель, и запойного вида мужичок, по виду – слесарь.
- Ну, ломайте! - скомандовал Витёк.
Слесарь замок крушить не стал, а, достав набор странных инструментов, стал споро орудовать ими. На среднем пальце правой руки у него была татуировка в виде ключа на фоне солнца. Стало быть, срок отбывал, причём за квартирную кражу. Ну-ну…
- Готово! – слесарь распрямился, и распахнул дверь. В нос ударил затхлый запах пыли, канализации и тлена. Мы вошли в квартиру. На диване лежала мумия. Иссохшие руки были скрещены на груди, глазницы запали, мумифицированный покойник, казалось, улыбался, скаля пластмассовые зубы дешевого протеза.
- Даааааа… -протянул Витёк. Я сдержал рвотный позыв. Техник-смотритель пулей вылетела в коридор, из туалета донеслись блевательные звуки.
Витька разгрёб хлам на столе, и сел писать протокол осмотра трупа, уместившийся всего в несколько строк, и констатировавший, по сути, что гражданин Червяков В.П., собственно говоря, волей божией помре…
Закончив канцелярщину, он дал подмахнуть бумагу техничке и слесарю, открепил второй лист и копирку, копию положил на стол.
- Ну, всё! Сейчас перевозку закажем! Пойдём, Серж!
* * *

Мы сидели на опорном и ели, как нам казалось, восхитительно вкусные «ножки Буша», запивая дрянным «Посадским» пивом. На полосящем экране стыренного с помойки телевизора сперва охмурял народ Сергей Пантелеевич Мавроди, потом его сменил бравый майор с улыбкой дауна, бодро произнёсший: «Ну вот, я и в «Хопре!». Витька раздражённо выключил надоевшую рекламу.
- Может, чего покрепче, а?
Я не успел ответить. Снова захрипела рация:
- Двести четвёртый, проследуй по адресу: …ская улица, дом… Звонили жильцы, сообщили, что кто-то вещи выносит, проверьте!
Мы охуели. Ибо именно в этом доме мы были сорок минут назад, отдавая последний, ментовский долг одинокому старику.
Витька закрыл дверь опорного и рванул к тому дому. Я затрусил за ним.
Забежали в подъезд. Навстречу нам спокойно топал мужик в камуфляже, таща объёмистый узел, рисунком напоминавшим скатерть, на которой недавно Витька писал протокол.
- Стой, руки вверх! – Витька направил на него оружие. Мужик от неожиданности вздрогнул, бросил узел и поднял руки.
-Руки за голову! На колени!
Задержанный повиновался.
- Серёг, обратился ко мне Витька – Ты этого стереги, а я на верх!
Я остался держать под прицелом камуфлированную спину.
- Я свой! – внезапно произнёс мужик.
Я опешил.
- «Ксива» в нагрудном кармане…
Я подошёл к нему, достал из кармана «комка» служебное удостоверение, открыл: «старший сержант милиции Пинчук Юрий Юрьевич состоит в должности милиционера-санитара».
Ёб твою мать!
Эти «милиционеры-санитары» представляли собой неоднократно «залетавших» сотрудников, которым до пенсии оставалось всего ничего, и начальство создало эту пиздодельную группу по транспортировке трупов, которую в народе мило окрестили «труповозкой».
Ребятишки косячили по-полной: то по пьяной лавочке разбивали служебный «УАЗ», а потом заявляли об его угоне, то проебали прицеп с пятью покойниками, причём обнаружения шестого покойника чудом удалось избежать, когда любопытный водитель, проезжавший мимо, поинтересовался содержимым прицепа…
Появился Витька со вторым ухарем.
- Ну, что будем делать, козлы?
«Козлы» понуро молчали.
- Так, для начала вещички – обратно! Быстро, блядь!
- Мужики, - прохрипел второй «санитар леса» - Давайте по-братски, а?
- Ты охуел? – возмутился Витька. – В войну за мародёрство.. Эх… Вывести бы вас в чистое поле, поставить лицом к стенке, да пустить пулю в лоб! Ну, шевелите булками!
«Козлы», ворча, «зашевелили булками» поднимая узлы в квартиру.
- «Двести четвёртый», на связь! – ожила рация.
- На связи! – нажав тангенту рации, буркнул Витька
- Проследуй по адресу: …кая, дом восемь, ножевое ранение! Как понял?
- Понял тебя! – ответил Витька, и дав прощального пендаля одному из мародёров, мотнул мне головой – Бежим!
* * *

Добежали минут за десять, тяжело дыша, поднялись на третий этаж. Там находились полуодетые жильцы и врачи «скорой». На полу в луже крови, держась за живот, скорчился молодой паренёк. Я подошёл к врачихе, склонившейся над парнем:
- Я из уголовного розыска. Как он?
- Плохо дело.. Сафин Рашид, пятнадцати лет. – врач подняла на меня взгляд. – Проникающие ранения живота, задеты лёгкие, печень и селезёнка… Острая кровопотеря…
- Парень, кто тебя так? – я положил руку на плечо потерпевшего. Мальчишка открыл глаза, мутным взглядом посмотрел на меня,
- Саша…. Ильин… - на губах его пузырилась розовая пена.
- ЧТО???? -я не поверил своим ушам. Квартирный воришка, которого, по идее, должна была задержать доблестная ГНР, стал убийцей. Блядь, ну почему, почему я сам не поехал на задержание?
Паренька положили на носилки, и Витька помог санитару тащить их по лестнице.
- Куда его? – спросил он врача.
- В «Склиф», в реанимацию, - не оборачиваясь, проинформировала врачиха.
* * *

Вернулись в контору. Отписываться. У дежурки как раз доблестная группа немедленного реагирования.
- Ну что, орёлики, пизда вам! Воришку проебали, а он на «мокрое» пошёл! Пацана подрезал!
- Да хотели его задержать, Викторыч! – попытался отпиздиться инспектор службы. – Так хата на первом этаже, он через балкон сдристнул!
- Ну да… Машину, конечно, возле подъезда поставили? А он, наверное, полный олигофрен, думали, не догонит, с чего бы это к нему менты препожаловали? О Шопенгауэре подискутировать? Тьфу, блядь…
Я поднялся на второй этаж, в розыск, зашёл к Игорю. Тот наливал себе водку «Терминатор» из опорожненной на две трети бутылки.
- Игорь, хуй с ней, с «палкой», пода…, то бишь пользуйся на здоровье, только дай мне данные третьего говнюка, который Ильин!
Игорь поперхнулся водкой, но полистал свои записи и ткнул пальцем в нужную:
- Вот!
Я быстренько срисовал себе данные юного душегуба, потом пошёл к Владу:
- Владик, дело есть!
- Да в одно место смотаться… Того ебанарика навестить, кто от меня съёбся.
- На бензин отстегнёшь?
- Говно вопрос!
- Тогда поехали!
* * *

К дому Саши приехали довольно быстро, на всякий случай я оставил Вдада с другой стороны дома, а сам зашёл в тёмный из-за стыренных лампочек подъезд, и стал звонить в дверь.
- Кто там? – раздался визгливый, и, как мне показалось, нетрезвый женский голос за дверью.
- Милиция. Саша дома?
- Да пошли вы на хуй, менты ёбаные! Заебали уже ездить! Нету, нету его! Я сейчас сама милицию вызову! – бабка за дверью осеклась, врубившись, что сморозила глупость. Я сплюнул.
- Командир! – негромко из темноты окликнул меня кто-то. Загорелся огонёк зажигалки, мужик прикурил, и при неверном свете я узнал его. Этого гражданина, трижды судимого. Привёл ко мне в прошлом году участковый, желавший «срубить палку» - мужик, бухой в говно, случайно спиздил ботинки своего собутыльника. Мужика я, к вящему неудовольствию околоточного, отпустил, слегка врезав ему по ушам, и вот теперь встретились.
- Сашкой интересуешься? – полувопросительно-полуутвердительно произнёс Вован (вроде бы так его звали?)
- Ну…
- На дачу он съебал, дачка у бабки в Кратово.
- Бля… Кратово-то большое!
- Да бабка говорила как-то, что дача прямо возле озера, а соседний дом сгорел.
- Во, спасибо, Володь!
- А чего натворил-то этот короед?
- Да, похоже, «мокруха» на нём…
- Вот сучёнок, а!? Я, конечно, не ангелом рос, но завалить кого-то… Да, командир, всё искал повода сказать «спасибо» тебе, что меня тогда отмазал. Нельзя мне было «к хозяину» - я ж бабу себе нашёл, полгода назад родила. Дочку! А что тогда меня треснул пару раз – не в обиде! Для ума – оно так…
- Ну, бывай!
- Бывай!
Я вышел из подъезда. Влад с безразличным видом фланировал по улице.
- Геннадьич, по коням! В Кратово едем!
- Кудааааааааааа???
- В область, ёбана…
- Тогда тебя ещё газойль и пиво!
- Насчёт пива – перетопчешься. Всё, едем!
* * *

В Подмосковье темнеет рано. Когда мы наконец приехали в Кратово, там было темно, как в анусе у афроафриканца.
- Вон, смотри, - узрел Влад. – Видишь, дачка горелая стоит? Должно быть, рядом. И, кстати, дай закурить!
- У барона Врангеля всё английское! - схохмил я, протягивая ему пачку говённой «Магны» непонятного происхождения. Зажигалки не дал – у Влада была скверная привычка пиздить со столов зажигалки, заходя в кабинеты коллег. Когда же факт отсутствия зажигалки был очевиден и Влад призывался обратно, он доставал из карманов штук двадцать этих жизненно необходимых курильщику предметов, и заявлял: «Извини, выбирай свою!»
Мы оглядели соседние дачи. Обе были заколочены на зимний период, но от калитки правой по слежавшемуся за зиму снегу шла цепочка следов.
- По ходу, здесь протопал коварный гурон! – тоном Зверобоя резюмировал плоды наблюдения Влад.
- Тихо, ёпта! Идём след в след!
Мы подкрались к даче, зияющей тёмными окнами, я поднялся на крыльцо, Влад же встал рядом, у окна. Я стал мучительно размышлять, есть ли кто внутри, и как осматривать помещение в кромешной тьме, но в это время дверь отворилась, вышел… Саша, и, приспустив тренировочные штаны, стал облегчаться на снег, обдав струёй и беднягу Владика.
- Ёб твою мать!
Саша вздрогнул, обернулся, увидел меня, и, судя по всему, несмотря на темноту, узнал. Надо отдать должное его реакции – правая рука моментально метнулась к карману, выхватила оттуда нож, и я почувствовал, что левый бок как будто укусил шершень.
Саша уже сделал второй замах, но я успел перехватить его руку с ножом, и вывернул её.
- Бля!
Саша разжал пальцы, и нож выскочил из руки. Я врезал ему в челюсть, он перелетел через перила крыльца, и приземлился лицом в твёрдый от наста снег.
- Я тебе покажу, контрацептив штопаный, как людей обоссывать! – злобно ворчал Влад, застёгивая на его руках наручники.
Мы посадили убивца в машину, и тронулись. В салон пованивало «контрабасными» сигаретами, мочой, и, кажется, немного дерьмецом.
* * *

В контору мы приехали глубокой ночью. Оприходовав мокрушника Сашу камеру, я набрал номер реанимации «Склифа»:
- Здравствуйте, из уголовного розыска беспокоят. К вам доставлялся Сафин Рашид, пятнадцати лет, как он?
Трубка помолчала, потом бесстрастно сообщила:
- Сафин Рашид скончался час назад, труп отправлен в морг.
Гудки.
Пиздец.
Картина Репина «Приплыли»… молодой паренёк.. Эх…
Кому-то ведь надо родителям сообщить…
Тогда мы ещё не знали, сколько этих пацанов чуть позже бросят в горнило чеченской войны, сколько, подавшись в бандиты, будет покрошено другими группировками…
Я глянул на часы: два часа ночи. Домой звонить, а тем более ехать, бессмысленно. Сдвинул три стула, под голову положил куртку, накрылся шинелькой, и заснул. Снилась всякая мерзость: просроченные ОПД (оперативно-поисковые дела), собачий кал, пробившийся из-под снега, и помощник прокурора Борисовская.
* * *

Утром разбудил шум в коридоре. Я приоткрыл дверь кабинета, и с удивлением узрел своего корешка Ларионова, с которым учился вместе, но попавшего в РУОП.
- Здорово, братан! – приветствовал я однокашника, но тот махнул рукой:
- Погоди, попозже зайду!
Через минуту я фалломорфировал: мой дорогой зам. по криминальной милиции Слава Шайкин шествовал в наручниках в сопровождении двух крепких ребят! Я помотал головой, надеясь стряхнуть остатки сна. В это время подошёл Ларионов:
- Всё, пизда вашему Шайкину! Задержан за взятку, которую он у «терпилы» вымогал, чтобы тот успел застраховать свою машину, прежде чем её в угон объявят!
Мы закурили.
- Ладно, я на совещание пошёл! Бывай! – мы пожали друг другу руки, и я потопал на третий этаж на «сходняк».
Начальник на трибуне был бледен – очевидно, ему здорово нагорело за то, что «влетел» его зам, и он стал срывать зло на подчинённых:
- Бездельники! Всех уволю! Ни хера вчера не сделали!
- А мы же вчера с Серёгой убийство подняли! – робко подал голос Влад.
- А Серёгу вашего, - ядовито заметил начальник. – с дружком его Кузьминым очень ждут в инспекции по личному составу – «труповозы» на них рапорт написали, что участковый и опер в нетрезвом состоянии им оружием угрожали!
На этом всё.
Я вернулся в кабинет. Сон в руку… И как я буду отбрёхиваться в этой самой инспекции? Размышления прервал звонок. Звонила жена:
- Ирочку в больницу забирают… Воспаление лёгких… - рыдания - с абсцессом…- опять рыдания. – А ты, а ты… Будь проклята твоя работа! – Короткие гудки.
Я закрыл кабинет, и вышел на улицу, где с весеннего хмурого, под стать настроению, неба, хлопьями падал мокрый снег.